Чего не могу понять, так это призывов воспитывать гражданственность и патриотизм. Эти чувства не воспитываются, они впитываются человеком постепенно. В сущности, патриотизм - есть любовь к тому месту, той стране, тому языку и той культуре, где человек родился и вырос. Любовь к народу отич и дедич. Такое чувство всегда должно быть искренним, идущим от сердца, души. Его нельзя привить на каких-либо уроках, воспитать на киносеансах. И, тем более на уроках, классного руководителя, математики, -на любых.
Ведь все эти фильмы, книжки, даже выступления дежурных ветеранов суть обман, выдумка. Я помню, что когда-то давно у нас в школе выступал один ветеран, Герой СССР, между прочим. Такую, пардон, пургу нес, при том по бумажке. Все закончилось задорным смехом детишек в зале, ведь почти у всех деды воевали, а у кого-то и отцы. И мы все прекрасно знали их рассказы про ту страшную войну. А Герой СССР нес пургу... Так, когда смех поднялся, он возопил:
- Вы послушайте, что дальше будет!
Возопил и продолжил зачитывать главпуровскую бумажку. А он лучше бы просто рассказал, почему у него лицо обожжено, почему трех пальцев на правой руке нету. Герой-то он был настоящий...
Но рассказы про обожженные лица и отсутствие пальцев на руке никогда не входят в ассортимент того, чем привыкли пичкать воспитатели патриотизма в пылком юношестве.
Чаще всего - это либо директива, либо пиар собственной персоны и членов своей семьи, смотрите, слушайте, завидуйте, вот она какая я, и муж поющий, и дочка типа, тоже, и я вот вся такая патриотка, стихи знаю, про русское.
И гражданственность воспитать невозможно. Гражданственность - это всегда осознание своих прав, при том с пониманием того, что помимо прав у тебя есть и обязанности. И важно понимание, что твои права ограничиваются правами других людей. Иначе это будет не осознание своих прав, а война всех со всеми. Все, что может сделать общество в плане воспитания гражданственности, дать человеку максимальное представление о его правах и обязанностях, а равно терминах, что его права и обязанности ограничивают.
А под воспитание патриотизма и гражданственности что угодно подвести можно - фестиваль шансона, Надежду Бабкину, Аллу Пугачева, размахиавание руками и ногами на Красной полощади под крики, Россия вперед...
Даже туалеты под воспитание патриотизма и гражданственности подвести можно.
«Русские» - это не «пустой знак», под который можно подвести что угодно, а жестко определенная и документально удостоверенная этническая общность. Решающими для «этнизации» русских оказались советские десятилетия, когда русских на государственном уровне определили как этнос, в ряду других этносов, и переписали персонально, вплоть до каждого отдельного человека. «Русские по советскому паспорту», то есть те бывшие граждане Российской Империи, которых большевикам не удалось склонить к убеганию в альтернативные идентичности, это и есть «настоящие русские». Русский с 1917 года – тот, кто не отрекся от русского имени в эпоху советских и постсоветских гонений. Это историческое легендирование можно довести вглубь, вплоть до Киевской Руси.
И тем более, русскость это не разработки и писанины для уроков и классных часов, и еще более не концерты семейной художественной самодеятельности.
Только знают ли пропагандисты русскости что-то, кроме суворовских восклицаний? Да нет. Очень не знают ни истории, ни этнографии, ни топонимики, ни, даже, эпоса.
А потому и появляются то тут, то там мудроумные разработки, подобные этим:
Духовно-нравственное воспитание на уроках математики.
Цель: показать, что на уроках математики можно успешно реализовать направление духовно-нравственного воспитания.
"ОЧЕНЬ ВАЖНО РАЗВИВАТЬ ИМЕННО ЛЕГКУЮ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ"
Актуальность
Духовно-нравственное воспитание - это нравственные чувства (совесть, долг, ответственность, гражданственность, патриотизм); облик (терпение, милосердие, кротость, незлобивость); позиция (способность к различению добра и зла, проявление самоотверженной любви, готовность к преодолению жизненных испытаний); здоровье (создание условий для сохранения физического, психического здоровья, воспитание негативного отношения к вредным привычкам, пропаганда физической культуры и здорового образа жизни);поведение (готовность служения людям и Отечеству, проявление духовной рассудительности, послушания, доброй воли).
В современном обществе жизни наблюдается низкий уровень общественной морали, постепенно утрачиваются семейные традиции и ценности, патриотические чувства, среди подростков процветает алкоголизм, курение, наркомания. Проблема духовно-нравственного воспитания становится актуальной. Какими бы нам хотелось видеть своих детей? Отвечая на этот вопрос, мы скажем: порядочными, добрыми, умными, честными, справедливыми. А что мы взрослые делаем для того, чтобы вырастить наших детей таким? Здесь важную роль играет семья, социум, школа. Одной из приоритетных задач школы – способствовать духовному становлению личности, формированию нравственных позиций, эстетического вкуса.Именно с духовно-нравственным образованием связывают сегодня возможность сохранения, как самой личности, так и общества. Проблемы духовно-нравственного воспитания рассматриваются в исследованиях таких педагогов, психологов, философов, как Н.А.Бердяев, С.Н.Булгаков, В.П.Вахтеров.
Формировать духовно-нравственность нужно не только в воспитательной работе, но на уроке, в том числе и математике. Математика является не просто областью знаний, но прежде всего существенным элементом общей культуры, языком научного восприятия мира. Математическая наука неизбежно воспитывает в человеке целый ряд черт, имеющих яркую моральную окраску и способных в дальнейшем стать важнейшими моментами в его нравственном облике.
КАК ВАМ ЭТИ УЧИТЕЛЬСКИЕ ТЕМЫ
А про по философии нации ведь очень простая вещь вытекает: этническое никогда не существует просто как материальный или биологический факт. Этнос - вещь социальная, деятельная, и поэтому важным шагом в сторону этничности является определение самого себя в отношении к этносу - то есть примерно то, что называют идентичностью. При этом чаще всего идентичность понимается опять-таки либо как факт, данный с рождения, либо же как свободное самоопределение (возможны и какие-то комбинациии).
Но что значит быть или самоопределиться русским? Это значит сделать факт своей русскости чем-то ценным и значимым для себя. То есть жить, трудиться, действовать в соизмерении и в соотношении к русскому этносу, стараясь принести пользу этносу (и тем самым себе самому) и проявляя этническую солидарность. Но как можно назвать человека, для которого его деятельность соотнесена с интересами русского этноса и для которого его русскость является чем-то больше, чем просто фактом происхождения? Конечно, это русский националист!
"Я - русский! Какой восторг!" - эта суворовская формула все в себе уже содержит. И осознание своего русского происхождения. Но не просто осознание, а принятие его. Но не просто принятие, а принятие в качестве чего-то ценного, важного и позитивного. Но ведь это и есть уже определенное исповедание - исповедание русскости. То есть ничто иное как русский национализм.
Как при этом мы определим людей, русских по происхождению, но не проявляющих своей русскости? Их можно определить как потенциальных или пассивных русских, чья русскость может быть проявлена при определенных условиях. Например, если такой русский при конфликте русских с нерусскими встает на сторону русских - он немедленно становится русским националистом, то есть актуализирует свою русскость. Если же он встает на другую сторону - то он либо не является этнически русским, либо самоопределился как нерусский.
Если для человека русскость является чем-то ценным и безусловно позитивным - значит, он уже русский националист. Если же при слове "русский" человека начинает трясти, то понятно, что он не только не является русским, а скорее является врагом русского этноса.
Все просто и понятно. Каждый действительно русский человек - хотя бы чуточку русский националист. И, напротив, человек, всеми силами борющийся с русским нацинализмом (не обязательно с политическим - а с любым проявлением русскости и русского национализма), заведомо русским не является - даже если он русский по происхождению.
Историческое легендирование русского этноса
Ведь все эти фильмы, книжки, даже выступления дежурных ветеранов суть обман, выдумка. Я помню, что когда-то давно у нас в школе выступал один ветеран, Герой СССР, между прочим. Такую, пардон, пургу нес, при том по бумажке. Все закончилось задорным смехом детишек в зале, ведь почти у всех деды воевали, а у кого-то и отцы. И мы все прекрасно знали их рассказы про ту страшную войну. А Герой СССР нес пургу... Так, когда смех поднялся, он возопил:
- Вы послушайте, что дальше будет!
Возопил и продолжил зачитывать главпуровскую бумажку. А он лучше бы просто рассказал, почему у него лицо обожжено, почему трех пальцев на правой руке нету. Герой-то он был настоящий...
Но рассказы про обожженные лица и отсутствие пальцев на руке никогда не входят в ассортимент того, чем привыкли пичкать воспитатели патриотизма в пылком юношестве.
Чаще всего - это либо директива, либо пиар собственной персоны и членов своей семьи, смотрите, слушайте, завидуйте, вот она какая я, и муж поющий, и дочка типа, тоже, и я вот вся такая патриотка, стихи знаю, про русское.
И гражданственность воспитать невозможно. Гражданственность - это всегда осознание своих прав, при том с пониманием того, что помимо прав у тебя есть и обязанности. И важно понимание, что твои права ограничиваются правами других людей. Иначе это будет не осознание своих прав, а война всех со всеми. Все, что может сделать общество в плане воспитания гражданственности, дать человеку максимальное представление о его правах и обязанностях, а равно терминах, что его права и обязанности ограничивают.
А под воспитание патриотизма и гражданственности что угодно подвести можно - фестиваль шансона, Надежду Бабкину, Аллу Пугачева, размахиавание руками и ногами на Красной полощади под крики, Россия вперед...
Даже туалеты под воспитание патриотизма и гражданственности подвести можно.
Но что значит быть или самоопределиться русским? Это значит сделать факт своей русскости чем-то ценным и значимым для себя. То есть жить, трудиться, действовать в соизмерении и в соотношении к русскому этносу, стараясь принести пользу этносу (и тем самым себе самому) и проявляя этническую солидарность. Но как можно назвать человека, для которого его деятельность соотнесена с интересами русского этноса и для которого его русскость является чем-то больше, чем просто фактом происхождения? Конечно, это русский националист!
"Я - русский! Какой восторг!" - эта суворовская формула все в себе уже содержит. И осознание своего русского происхождения. Но не просто осознание, а принятие его. Но не просто принятие, а принятие в качестве чего-то ценного, важного и позитивного. Но ведь это и есть уже определенное исповедание - исповедание русскости. То есть ничто иное как русский национализм.
Как при этом мы определим людей, русских по происхождению, но не проявляющих своей русскости? Их можно определить как потенциальных или пассивных русских, чья русскость может быть проявлена при определенных условиях. Например, если такой русский при конфликте русских с нерусскими встает на сторону русских - он немедленно становится русским националистом, то есть актуализирует свою русскость. Если же он встает на другую сторону - то он либо не является этнически русским, либо самоопределился как нерусский.
Если для человека русскость является чем-то ценным и безусловно позитивным - значит, он уже русский националист. Если же при слове "русский" человека начинает трясти, то понятно, что он не только не является русским, а скорее является врагом русского этноса.
Все просто и понятно. Каждый действительно русский человек - хотя бы чуточку русский националист. И, напротив, человек, всеми силами борющийся с русским нацинализмом (не обязательно с политическим - а с любым проявлением русскости и русского национализма), заведомо русским не является - даже если он русский по происхождению.
1. Актуальное «определение» русских
В последнее время стали модными разговоры о русских как о «чистом листе», о «просто метке», содержимое которой еще должны примыслить «премудрые пескари». Одни хотят записать в русские все население России, другие – наоборот, выделить неких «чисто русских», исходя из своих сугубо интимных концепций, малопонятных большинству. Однако при всех стенаниях о «недостроенности» русской нации, о необходимости для нее «проектного наполнения», было бы неправильно представлять ее в виде «табула раза», которую можно заполнить чем угодно. Персональный состав русских уже задан. Процесс строительства русских как нации разворачивается на базе русских как вполне сформировавшей этнической группы. Смиритесь с этой «жестокой реальностью». Если на уровне «верхних», идеологических и политических этажей нации определенные степени свободы еще возможны, то фундамент нации, в виде русского этноса, задан прочно и жестко, и его нужно принимать таким, какой он есть. И хотя в философском плане «каждый вкладывает в понятие "русский" что-то своё, заветное, невысказанное», в материальном плане по поводу этого фундамента никаких разночтений нет и быть не может, если только людей специально не запутывают демагоги и провокаторы.
Попытки представить русских как некое «открытое множество», нечто «находящее под вопросом», «не имеющее четкого определения и границ», не учитывают важной трансформации, произошедшей с 1917 по 1991 год. А именно того, что в советское время произошла необратимая «этнизация» русского. В течение трех поколений русская идентичность осмысливалась как сугубо этническая и записывалась в паспорт, наряду с другими этническими идентичностями. Русские сегодня – это «Русские 2.0». Специфический советский «нацбилдинг» был произведен не только над народами союзных и автономных республик, но и над русскими, чего многие не видят или не хотят понять. Три поколения русских смотрели на себя не как на «общероссийскую гражданскую нацию», а именно как на «этническую группу», вполне конкретную, ощутимую, «посчитанную», записанную в различные государственные реестры. И этого уже никак не отменить, не исправить. На фоне этой железобетонной реальности странно выглядят вопросы «А кто есть русские?» «А как отличить русского от нерусского?». Все просто до крайности: русские-великороссы - это потомки людей, у которых в советском паспорте было написано «русские».
Эту свершившуюся этнизацию русского мы никак не можем исправить или отменить. Мы можем лишь дать ей некоторую осмысленную интерпретацию. Русская запись в советском паспорте – это не просто «бюрократический факт», она имеет важное смысловое наполнение. Русские - это те, сохранил верность русскому имени в эпоху гонений на все русское, когда все остальные записывались кто в украинцы, кто в молдаване. Русские – те, кого комиссары, при всех стараниях, не смогли соблазнить бегством в альтернативную этническую идентичность. Русские - те, кто не отрекся, когда русскую интеллигенцию расстреливали и сажали в тюрьмы просто за слова «Я русский, и этим горжусь» (как было в 20-30 гг.). Все нестойкое, все вторичное и сомнительное при этом из русских отсеялось, остались те, для которых русское имя – нечто неотделимое от самой личности, то, что дороже всего на свете. Русская запись в советском паспорте в чем-то аналогична клейму на запястье узника Освенцима, попавшего туда из-за своего горделивого, неотчуждаемого еврейства.
Это испытание продолжается и сегодня, когда на русских снова – гонение, когда, как и 70 лет назад, человека пытаются привлечь к суду за фразу «Я – русский!». Те потомки советских русских, кто не отсеялся в 1991-2011 гг., – это «русские в квадрате».
Итак, персональный состав русских задан жестко и на столетия вперед: это потомки тех представителей гражданской нации Российской Империи, кто на протяжении 1917-1991 года сохранил верность Русскому Имени, о чем свидетельствует запись в советских документах, и кто сегодня не имеет и не ищет для себя альтернативных идентичностей. Советские русские, не имеющие «дополнительных этнических вариантов», - это и есть те самые «чисто русские», которых кто-то безуспешно пытается вычислить посредством «измерения черепов». Это люди, которые доказали свою русскость на деле, в эпоху чудовищных испытаний, когда остаться русским – значит, превратиться в объект эксплуатации чуждой империи, за счет которого кормятся чужеродные элиты и окраинные народы.
Конечно, определенная степень свободы есть и в этом случае. Как и у любого другого этноса, у русских есть «толстая этническая граница - люди со смешанным происхождением, «альтернативно русские» (особенности этой группы я разобрал ранее). Есть родственные этнические группы – украинцы и белорусы, которые воспринимаются как «почти русские» и переход из которых в великороссы не слишком труден и не возмущает русское большинство. Есть немногочисленные потомки эмигрантов первой волны, все еще сохраняющие дореволюционную русскую идентичность (у них, по понятной причине, не могло быть записи в советском паспорте). И на этом все: в русские, как и в любой другой этнос, можно «войти» только путем брачных связей и метизации в течение нескольких поколений.
2. Глубокое историческое легендирование
Историческое легендирование - важнейшая часть этнического самосознания. При желании, его можно продолжить вглубь истории, не ограничиваясь рубежом начала XX века. Это важно, потому что противники русских тоже не останавливаются на этом рубеже и в своих построениях доходят чуть ли не до Адама и Евы.
Любой народ существует ровно в той степени, в какой он сам верит в свое существование. В этом смысле отрицатели реальности русских занимаются производством «перформативных высказываний», смысл которых – не «описать реальность», а изменить содержимое умов, и тем самым – изменить реальность. Давайте отбросим этот демагогический бред и поговорим о русских не как о «проекте нации», а как о реально существующей этнической группе, которая сознает себя таковой, и на базе которой только и может быть создана русская нация.
Дабы нас не упрекали в предвзятости, возьмем за основу самое незатейливое определение этноса, выстроенное не в «специальном националистическом» ключе, а в традициях советской марксистской школы.
«Этнос, или этническая общность, есть совокупность людей, которые имеют общую культуру, говорят, как правило, на одном языке, обладают общим самоназванием и осознают как свою общность, так и свое отличие от членов других таких же человеческих групп, причем эта общность чаще всего осознается как общность происхождения». (Ю.И. Семенов «Философия истории»):
Обратим внимание, что для этнического самосознания важна не сама по себе «общность происхождения» (некий научный факт), а ее осознание, отражение в мифологии этноса. С точки зрения этнической идентичности, не важно, что там было на самом деле. Важно, как это отражается в сознании людей. Скажем, для древних римлян крайне важным «историческим фактом» было то, что Ромул и Рем выкормлены волчицей. Понятно, что строить самосознание народа на заведомой лжи не следует, но опираться на факты и интерпретации, в отношении которых у историков нет стопроцентной уверенности, вполне допустимо. Собственно, у ученого-историка и не может быть «стопроцентной» уверенности в фактах достаточно отдаленного прошлого: это для него вопрос исследования, а не веры.
Важный момент: дата начала этнической истории – это тоже элемент этнического самосознания и легендирования. Историки могут говорить что угодно, но этнос сам решает, с какого момента мы признаем людей «уже своими». И если мы интуитивно считаем своими - русичей Древней Руси, то никто нам этого не запретит, объективных критериев тут нет. Быт, привычки, даже языки народов серьезно меняются со временем, и это ничего не значит в плане преемства. Если взять француза и немца из XVII века, то они по большинству критериев будут значительно ближе друг к другу, чем каждый - к своим потомкам.
В отношении начала русской этнической истории тоже существует множество демагогических спекуляций. Тот факт, что любой народ существует не со времен питекантропов, а образовался из каких-то народов-предшественников, многие интерпретируют в том смысле, что русских и сегодня нужно трактовать как «многоплеменный сброд». Но рождение этноса – это не механическое смешение, а синтез. Причем исходное состояние и движущая сила этого синтеза не столь важны. Верна ли славянская или германская версия этногенеза руси, не имеет значения. Крупные этнические группы обычно являются наследниками определенных политических процессов. Из множества мелких групп и осколков создавалось государство, княжество, полития, ее подданные постепенно оформлялись в нечто единое и похожее, проникались чувством солидарности, и в течение поколений «гражданская нация» постепенно трансформировалась в этническую общность. При этом конец государства-«матки» совсем не обязательно означал конец этой этнической группы. Напротив, эта сложившаяся общность часто начинает жить собственной жизнью, нередко – на протяжении столетий и тысячелетий, может создавать для себя новые политические образования.
Начнем ab ovo. Есть такая сто раз обсмакованная русоедская тема, как «русские – всего лишь прилагательное». В русском, как и во многих других европейских языках, национальное самоназвание является прилагательным. К примеру, итальянец - italiano - «итальянский», испанец - español - «испанский», даже англичанин - «englishman» - «английский человек», а не какой-нибудь «англ». Существует множество изощренных построений, доказывающих на этом основании «второсортность» русского этноса и, по-видимому, всех остальных великих европейских наций, по сравнению с какими-нибудь кровнородственными архаичными племенами.
Возьмем, к примеру, французов. Француз = français = «французский», буквально = «франкский». Получается, что гордые галлы называют себя «франкскими» и не стыдятся того, что тем самым публично обнажают факт завоевания своих предков (галло-римлян) «бошами»-франками? Причина, видимо, в том, что франкские короли впервые сделали «Галлию» единой суверенной державой, отразили натиск ислама, позволили дезориентированному населению древней Галлии преодолеть межплеменные распри и оформиться во что-то великое. Французы это помнят и не хотят отказываться от этого значимого периода своей истории. Français, «франкские», по сути и означает: «потомки франков и тех, кого франки превратили в великий народ».
То же самое с Русью: самоназвание «русский» отсылает нас к историческим «русам» (кто бы они ни были – скандинавы, скифо-арийцы, славяне), которые впервые объединили отдельные (не только славянские) племена в единое целое. Можно расшифровать «русский» как «подданный руси», «союзник руси». Если попытаться восстановить «археологию» этого слова, то «русские - это потомки исторических русов и тех, кого русы объединили в единый народ». Другими словами, в самоназвании уже заключена историческая доктрина.
На первый взгляд, это капает на мельницу людей, заявляющих, что русские – «порождение Империи». На самом деле все сложнее и интереснее. Этноним «русские», «русичи», «русины» в качестве самоназвания применительно к большей части ареала Древней Руси стал распространяться только с конца XIII века, когда единая держава уже два века как распалась, а ее обломки были завоеваны и подчинены, с одной стороны, Ордой, с другой стороны, Литвой. Самоназвание «русские» или «русины» потому и стало актуальным, что не было иного имени, чтобы назвать наследников этой распавшейся «гражданской нации». В «Повести временных лет» (начало XII века, когда страна была еще единой) «русские» - это еще не этноним. Слово «рускый» употребляется только как определение, а не как этноним («русские товары» но не «русские люди»). Собственно, там нет ни «русов», ни даже «русичей». В качестве этнонимов мы там найдем «русь» как название племени (в женском роде) и «русинов», когда речь заходит об индивидах.
Даже такой известный памятник общерусского самосознания, как «Слово о полку Игореве», относится к эпохе, когда единство державы было сугубо номинальным, а регионы уже столетие воевали друг с другом. Называя себя «русичем» в ту эпоху, человек фактически отсылал к «золотому веку» ушедшей Новгородско-Киевской Руси и подчеркивал важность общерусского единства: «я не вятич, не мурома, не словен, чья кровь, возможно, течет в моих жилах, а наследник державы русов, которые нас всех когда-то объединили и сделали единым великим народом. Я помню об этом и считаю важным общерусское единство». Не случайно, что важнейшая по смыслу часть «Слова» - это перечисление князей из всех уголков бывшей единой русской державы и перечень сил, которыми они располагают.
Историки полько-литовско-украинской ориентации пытаются увидеть раскол единого русского поля чуть ли не с XIV века, искусственно противопоставляя «русинов» ВКЛ – русским подданным Москвы, «московитам». На самом деле Литва и Москва долгое время воспринимались всего лишь как разные династические центры, претендующие на единый ареал Руси. Обитатели этого пространства, русские-русины, вовсе не осмысливали московско-литовскую границу как «этническую». Да и «граница» эта включала в себя чуть ли не половину страны, отдельные области которой (Новгород, Псков, Тверь, Смоленск, Брянск, Рязань) на протяжении XIV-XV вв. склонялись то к одному, то к другому центру. При этом элиты обоих образований были породнены, аристократы спокойно переходили с одной стороны на другую, нередко – вместе со своей землей и народом. К примеру, в ходе войны 1500-1503 гг. от ВКЛ, ведомая своей аристократией, отделилась третья часть территории (включая Чернигов) и преспокойно перешла на сторону Москвы. Понятно, что ни о какой ощутимой этнической границе на тот момент даже речи идти не могло.
Итак, русские, если следовать логике этнонима, это потомки «общегражданской нации» Новгородско-Киевской державы, начавшей осознавать себя как единый народ уже после уничтожения этого государства. И закрепился этот этноним именно как память об утраченном единстве, как спохватывание «задним числом», как фантазия, символ, надежда на будущее. Именно из этой надежды вырос второй виток общерусского единства – Московское государство. Как известно, концепция «собирания исконных русских земель» была ключевой в политике московской экспансии. Конечным результатом этого порыва стало государство Россия. А значит, применительно к нему, не «государство породило этнос», «навязало всем общую этничность», а этнос, оставшись «без крыши над головой», собрал свои силы и воссоздал в конце концов новое государство. Т.е. в «споре между курицей и яйцом» первыми являются все-таки русские, как этнос, а Россия – вторична, является результатом их замысла и труда. Не Империя является творцом русских, а русские являются творцами Империи. И, подобно гоголевскому герою, могут воскликнуть с полным правом: «Я тебя породил, я тебя и убью!» Русские остаются, а империи приходят и уходят, - но, конечно, не бесследно...
Московско-Петербургская Империя сформировала второй слой русского и закрепила его в таких бессмертных продуктах, как русский литературный язык и русская классическая культура XIX – начала XX века. Таким образом, к 1913 г. добавился новый слой в «начинке» этнонима. «Русские - этнос, сложившийся из тех потомков Новгородско-Киевской Руси, которые в ходе своего исторического развития создали Российскую Империю, великий русский язык и великую русскую культуру».
Заметим, что Романовы, как создатели и модернизаторы Российской Империи, весьма органично смотрятся именно как хранители преемственности от старой Руси – к новой России. Романовы – выходцы из Пскова, который менее всего был затронут татарским влиянием и дольше всех хранил традиции Новгородско-Киевской Руси. С приходом Романовых к власти, «московско-татарский» уклон в новом общерусском государстве был постепенно преодолен, оно постепенно возвращается на европейскую колею.
Уже по этой причине Российскую Империю следует рассматривать не как «тюрьму народа», а как «личинку» будущего русского национального государства. С 60-х гг. XIX века эта личинка уже доросла до стадии куколки, увеличивались гражданские права населения, развивались программы по народному образованию, шла быстрая эволюция Империи в сторону парламентской конституционной монархии с тотальным доминированием русского населения, осознающего свое единство. Но произошел сбой.
1917 год разрушил «куколку» Империи, когда «бабочка» нации внутри еще не успела сформироваться. Образованный класс был изгнан и уничтожен, русские потеряли собственную государственность и надолго стали марионеткой в чужих экспериментах. В советское время произошло «урезание» русских до «этнических великороссов», тогда как две другие ветви единого народа – малороссы и белорусы, - стали официально трактоваться как отдельные нации, и постепенно привыкли считать себя таковыми. Это дает нам новую поправку к древнему этнониму. После 1991 г.,
«Русские - этнос, сложившийся из тех потомков Новгородско-Киевской Руси (и смешавшихся с ними), которые в ходе своего исторического развития создали Российскую Империю, великий русский язык и великую русскую культуру, а затем, в советскую и постсоветскую эпоху, сохранили верность Русскому Имени».
Именно этот смысл имеет русская запись в паспорте СССР.
В сущности, мы здесь ничего не изобретаем, а лишь немного упорядочиваем историческое легендирование русского, в основе сформировавшееся еще в XIX веке и закрепленное позднесоветской исторической школой. Это и хорошо: не требуется масштабного «переформатирования», которое наверняка приведет к расколу. В этой старой доброй концепции особенно хороша «кумулятивность»: можно обращаться и к опыту Новгорода, и к позитиву Петербургской империи, и даже советскую эпоху не нужно отбрасывать целиком. В то же время Империи здесь указано ее место: не «мать» русских, а лишь инструмент, временная форма. В отношении к советской эпохе тоже включен серьезный фильтр: позитивное значение в ней имеет только то, что каким-то образом «сохранило верность русскому имени».
Другая важная особенность: это историческое легендирование адекватно интуитивно ощущаемой нами границе между этнически русскими и другими народами России. Оно не включает в русские «посторонние» этнические группы (в полном их составе), поскольку те народы, которые включены в Россию уже в эпоху Московского Царства и далее, остаются при своем праве. Интегрируя в русское все достижения эпохи Романовых, мы, тем не менее, зачисляем в «этнически русские» не все население Российской Империи, а лишь тех, чьи предки (большая их часть) восходят к ареалу бывшей Киевской Руси, и кто в советское время не отрекся от русского имени. При этом не имеет значения, были они до Новгородско-Киевской эпохи восточными славянами, финнами или представителями литовских племен. Применительно к той эпохе, русские у нас еще не этнос, а «гражданская нация». Поэтому у нас не происходит «широпаевского экстрима» с «деконструкцией» русских и возвращением к племенным союзам кривичей, вятичей и т.п.
Это определение также включает в русские всех, кто за много поколений сроднился и смешался с потомками Новгородско-Киевской Руси до степени неразличимости, забыл о своей альтернативной идентичности и не поддался на соблазн «разрусения» в советскую эпоху. Таким образом, не нужно записывать в русские всех татар целиком, но не требуется и «скрести» русских, выискивая татарские корни, актуальные много столетий назад.
На что здесь еще следует обратить внимание? В истории не было такой эпохи, когда самоназвание «русские» совпадало по значению с «гражданской нацией» какого-либо государства и было определяемо именно этим «общегражданским» смыслом. Единственное государство, которое могло бы на это претендовать – Новгородско-Киевская Русь – распалось еще до того, как обрел актуальное значение этноним «русские» и связанные с ним смыслы. Для всех последующих государственных конструкций этнос – первичен, государство – вторично. При этом, разумеется, нельзя отрицать, что существовавшие на русской земле государства серьезно повлияли на развитие этноса, как в хорошую, так и в плохую сторону.
Наконец, в этом историческом легендировании есть задел и на будущее. Важно, что из трех братских народов «русский» вычленяется не по генам и даже не по культуре, а по своему отношению к общерусскому единству, к русскому языку и русской классической культуре. Для значительной части белорусов и украинцев «переход в русские» возможен не путем долгой ассимиляции, как для других народов, а путем волевого политического решения – «денонсации» отречения, навязанного советской эпохой. При этом не требуется отрекаться от своих малороссийский или белорусских корней, забывать местный диалект и культуру. Просто нужно считать это региональными вариантами русской нации.
«Русские» - это не «пустой знак», под который можно подвести что угодно, а жестко определенная и документально удостоверенная этническая общность. Решающими для «этнизации» русских оказались советские десятилетия, когда русских на государственном уровне определили как этнос, в ряду других этносов, и переписали персонально, вплоть до каждого отдельного человека. «Русские по советскому паспорту», то есть те бывшие граждане Российской Империи, которых большевикам не удалось склонить к убеганию в альтернативные идентичности, это и есть «настоящие русские». Русский с 1917 года – тот, кто не отрекся от русского имени в эпоху советских и постсоветских гонений. Это историческое легендирование можно довести вглубь, вплоть до Киевской Руси.
В последнее время стали модными разговоры о русских как о «чистом листе», о «просто метке», содержимое которой еще должны примыслить «премудрые пескари». Одни хотят записать в русские все население России, другие – наоборот, выделить неких «чисто русских», исходя из своих сугубо интимных концепций, малопонятных большинству. Однако при всех стенаниях о «недостроенности» русской нации, о необходимости для нее «проектного наполнения», было бы неправильно представлять ее в виде «табула раза», которую можно заполнить чем угодно. Персональный состав русских уже задан. Процесс строительства русских как нации разворачивается на базе русских как вполне сформировавшей этнической группы. Смиритесь с этой «жестокой реальностью». Если на уровне «верхних», идеологических и политических этажей нации определенные степени свободы еще возможны, то фундамент нации, в виде русского этноса, задан прочно и жестко, и его нужно принимать таким, какой он есть. И хотя в философском плане «каждый вкладывает в понятие "русский" что-то своё, заветное, невысказанное», в материальном плане по поводу этого фундамента никаких разночтений нет и быть не может, если только людей специально не запутывают демагоги и провокаторы.
Попытки представить русских как некое «открытое множество», нечто «находящее под вопросом», «не имеющее четкого определения и границ», не учитывают важной трансформации, произошедшей с 1917 по 1991 год. А именно того, что в советское время произошла необратимая «этнизация» русского. В течение трех поколений русская идентичность осмысливалась как сугубо этническая и записывалась в паспорт, наряду с другими этническими идентичностями. Русские сегодня – это «Русские 2.0». Специфический советский «нацбилдинг» был произведен не только над народами союзных и автономных республик, но и над русскими, чего многие не видят или не хотят понять. Три поколения русских смотрели на себя не как на «общероссийскую гражданскую нацию», а именно как на «этническую группу», вполне конкретную, ощутимую, «посчитанную», записанную в различные государственные реестры. И этого уже никак не отменить, не исправить. На фоне этой железобетонной реальности странно выглядят вопросы «А кто есть русские?» «А как отличить русского от нерусского?». Все просто до крайности: русские-великороссы - это потомки людей, у которых в советском паспорте было написано «русские».
Эту свершившуюся этнизацию русского мы никак не можем исправить или отменить. Мы можем лишь дать ей некоторую осмысленную интерпретацию. Русская запись в советском паспорте – это не просто «бюрократический факт», она имеет важное смысловое наполнение. Русские - это те, сохранил верность русскому имени в эпоху гонений на все русское, когда все остальные записывались кто в украинцы, кто в молдаване. Русские – те, кого комиссары, при всех стараниях, не смогли соблазнить бегством в альтернативную этническую идентичность. Русские - те, кто не отрекся, когда русскую интеллигенцию расстреливали и сажали в тюрьмы просто за слова «Я русский, и этим горжусь» (как было в 20-30 гг.). Все нестойкое, все вторичное и сомнительное при этом из русских отсеялось, остались те, для которых русское имя – нечто неотделимое от самой личности, то, что дороже всего на свете. Русская запись в советском паспорте в чем-то аналогична клейму на запястье узника Освенцима, попавшего туда из-за своего горделивого, неотчуждаемого еврейства.
Это испытание продолжается и сегодня, когда на русских снова – гонение, когда, как и 70 лет назад, человека пытаются привлечь к суду за фразу «Я – русский!». Те потомки советских русских, кто не отсеялся в 1991-2011 гг., – это «русские в квадрате».
Итак, персональный состав русских задан жестко и на столетия вперед: это потомки тех представителей гражданской нации Российской Империи, кто на протяжении 1917-1991 года сохранил верность Русскому Имени, о чем свидетельствует запись в советских документах, и кто сегодня не имеет и не ищет для себя альтернативных идентичностей. Советские русские, не имеющие «дополнительных этнических вариантов», - это и есть те самые «чисто русские», которых кто-то безуспешно пытается вычислить посредством «измерения черепов». Это люди, которые доказали свою русскость на деле, в эпоху чудовищных испытаний, когда остаться русским – значит, превратиться в объект эксплуатации чуждой империи, за счет которого кормятся чужеродные элиты и окраинные народы.
Конечно, определенная степень свободы есть и в этом случае. Как и у любого другого этноса, у русских есть «толстая этническая граница - люди со смешанным происхождением, «альтернативно русские» (особенности этой группы я разобрал ранее). Есть родственные этнические группы – украинцы и белорусы, которые воспринимаются как «почти русские» и переход из которых в великороссы не слишком труден и не возмущает русское большинство. Есть немногочисленные потомки эмигрантов первой волны, все еще сохраняющие дореволюционную русскую идентичность (у них, по понятной причине, не могло быть записи в советском паспорте). И на этом все: в русские, как и в любой другой этнос, можно «войти» только путем брачных связей и метизации в течение нескольких поколений.
2. Глубокое историческое легендирование
Историческое легендирование - важнейшая часть этнического самосознания. При желании, его можно продолжить вглубь истории, не ограничиваясь рубежом начала XX века. Это важно, потому что противники русских тоже не останавливаются на этом рубеже и в своих построениях доходят чуть ли не до Адама и Евы.
Любой народ существует ровно в той степени, в какой он сам верит в свое существование. В этом смысле отрицатели реальности русских занимаются производством «перформативных высказываний», смысл которых – не «описать реальность», а изменить содержимое умов, и тем самым – изменить реальность. Давайте отбросим этот демагогический бред и поговорим о русских не как о «проекте нации», а как о реально существующей этнической группе, которая сознает себя таковой, и на базе которой только и может быть создана русская нация.
Дабы нас не упрекали в предвзятости, возьмем за основу самое незатейливое определение этноса, выстроенное не в «специальном националистическом» ключе, а в традициях советской марксистской школы.
«Этнос, или этническая общность, есть совокупность людей, которые имеют общую культуру, говорят, как правило, на одном языке, обладают общим самоназванием и осознают как свою общность, так и свое отличие от членов других таких же человеческих групп, причем эта общность чаще всего осознается как общность происхождения». (Ю.И. Семенов «Философия истории»):
Обратим внимание, что для этнического самосознания важна не сама по себе «общность происхождения» (некий научный факт), а ее осознание, отражение в мифологии этноса. С точки зрения этнической идентичности, не важно, что там было на самом деле. Важно, как это отражается в сознании людей. Скажем, для древних римлян крайне важным «историческим фактом» было то, что Ромул и Рем выкормлены волчицей. Понятно, что строить самосознание народа на заведомой лжи не следует, но опираться на факты и интерпретации, в отношении которых у историков нет стопроцентной уверенности, вполне допустимо. Собственно, у ученого-историка и не может быть «стопроцентной» уверенности в фактах достаточно отдаленного прошлого: это для него вопрос исследования, а не веры.
Важный момент: дата начала этнической истории – это тоже элемент этнического самосознания и легендирования. Историки могут говорить что угодно, но этнос сам решает, с какого момента мы признаем людей «уже своими». И если мы интуитивно считаем своими - русичей Древней Руси, то никто нам этого не запретит, объективных критериев тут нет. Быт, привычки, даже языки народов серьезно меняются со временем, и это ничего не значит в плане преемства. Если взять француза и немца из XVII века, то они по большинству критериев будут значительно ближе друг к другу, чем каждый - к своим потомкам.
В отношении начала русской этнической истории тоже существует множество демагогических спекуляций. Тот факт, что любой народ существует не со времен питекантропов, а образовался из каких-то народов-предшественников, многие интерпретируют в том смысле, что русских и сегодня нужно трактовать как «многоплеменный сброд». Но рождение этноса – это не механическое смешение, а синтез. Причем исходное состояние и движущая сила этого синтеза не столь важны. Верна ли славянская или германская версия этногенеза руси, не имеет значения. Крупные этнические группы обычно являются наследниками определенных политических процессов. Из множества мелких групп и осколков создавалось государство, княжество, полития, ее подданные постепенно оформлялись в нечто единое и похожее, проникались чувством солидарности, и в течение поколений «гражданская нация» постепенно трансформировалась в этническую общность. При этом конец государства-«матки» совсем не обязательно означал конец этой этнической группы. Напротив, эта сложившаяся общность часто начинает жить собственной жизнью, нередко – на протяжении столетий и тысячелетий, может создавать для себя новые политические образования.
Начнем ab ovo. Есть такая сто раз обсмакованная русоедская тема, как «русские – всего лишь прилагательное». В русском, как и во многих других европейских языках, национальное самоназвание является прилагательным. К примеру, итальянец - italiano - «итальянский», испанец - español - «испанский», даже англичанин - «englishman» - «английский человек», а не какой-нибудь «англ». Существует множество изощренных построений, доказывающих на этом основании «второсортность» русского этноса и, по-видимому, всех остальных великих европейских наций, по сравнению с какими-нибудь кровнородственными архаичными племенами.
Возьмем, к примеру, французов. Француз = français = «французский», буквально = «франкский». Получается, что гордые галлы называют себя «франкскими» и не стыдятся того, что тем самым публично обнажают факт завоевания своих предков (галло-римлян) «бошами»-франками? Причина, видимо, в том, что франкские короли впервые сделали «Галлию» единой суверенной державой, отразили натиск ислама, позволили дезориентированному населению древней Галлии преодолеть межплеменные распри и оформиться во что-то великое. Французы это помнят и не хотят отказываться от этого значимого периода своей истории. Français, «франкские», по сути и означает: «потомки франков и тех, кого франки превратили в великий народ».
То же самое с Русью: самоназвание «русский» отсылает нас к историческим «русам» (кто бы они ни были – скандинавы, скифо-арийцы, славяне), которые впервые объединили отдельные (не только славянские) племена в единое целое. Можно расшифровать «русский» как «подданный руси», «союзник руси». Если попытаться восстановить «археологию» этого слова, то «русские - это потомки исторических русов и тех, кого русы объединили в единый народ». Другими словами, в самоназвании уже заключена историческая доктрина.
На первый взгляд, это капает на мельницу людей, заявляющих, что русские – «порождение Империи». На самом деле все сложнее и интереснее. Этноним «русские», «русичи», «русины» в качестве самоназвания применительно к большей части ареала Древней Руси стал распространяться только с конца XIII века, когда единая держава уже два века как распалась, а ее обломки были завоеваны и подчинены, с одной стороны, Ордой, с другой стороны, Литвой. Самоназвание «русские» или «русины» потому и стало актуальным, что не было иного имени, чтобы назвать наследников этой распавшейся «гражданской нации». В «Повести временных лет» (начало XII века, когда страна была еще единой) «русские» - это еще не этноним. Слово «рускый» употребляется только как определение, а не как этноним («русские товары» но не «русские люди»). Собственно, там нет ни «русов», ни даже «русичей». В качестве этнонимов мы там найдем «русь» как название племени (в женском роде) и «русинов», когда речь заходит об индивидах.
Даже такой известный памятник общерусского самосознания, как «Слово о полку Игореве», относится к эпохе, когда единство державы было сугубо номинальным, а регионы уже столетие воевали друг с другом. Называя себя «русичем» в ту эпоху, человек фактически отсылал к «золотому веку» ушедшей Новгородско-Киевской Руси и подчеркивал важность общерусского единства: «я не вятич, не мурома, не словен, чья кровь, возможно, течет в моих жилах, а наследник державы русов, которые нас всех когда-то объединили и сделали единым великим народом. Я помню об этом и считаю важным общерусское единство». Не случайно, что важнейшая по смыслу часть «Слова» - это перечисление князей из всех уголков бывшей единой русской державы и перечень сил, которыми они располагают.
Историки полько-литовско-украинской ориентации пытаются увидеть раскол единого русского поля чуть ли не с XIV века, искусственно противопоставляя «русинов» ВКЛ – русским подданным Москвы, «московитам». На самом деле Литва и Москва долгое время воспринимались всего лишь как разные династические центры, претендующие на единый ареал Руси. Обитатели этого пространства, русские-русины, вовсе не осмысливали московско-литовскую границу как «этническую». Да и «граница» эта включала в себя чуть ли не половину страны, отдельные области которой (Новгород, Псков, Тверь, Смоленск, Брянск, Рязань) на протяжении XIV-XV вв. склонялись то к одному, то к другому центру. При этом элиты обоих образований были породнены, аристократы спокойно переходили с одной стороны на другую, нередко – вместе со своей землей и народом. К примеру, в ходе войны 1500-1503 гг. от ВКЛ, ведомая своей аристократией, отделилась третья часть территории (включая Чернигов) и преспокойно перешла на сторону Москвы. Понятно, что ни о какой ощутимой этнической границе на тот момент даже речи идти не могло.
Итак, русские, если следовать логике этнонима, это потомки «общегражданской нации» Новгородско-Киевской державы, начавшей осознавать себя как единый народ уже после уничтожения этого государства. И закрепился этот этноним именно как память об утраченном единстве, как спохватывание «задним числом», как фантазия, символ, надежда на будущее. Именно из этой надежды вырос второй виток общерусского единства – Московское государство. Как известно, концепция «собирания исконных русских земель» была ключевой в политике московской экспансии. Конечным результатом этого порыва стало государство Россия. А значит, применительно к нему, не «государство породило этнос», «навязало всем общую этничность», а этнос, оставшись «без крыши над головой», собрал свои силы и воссоздал в конце концов новое государство. Т.е. в «споре между курицей и яйцом» первыми являются все-таки русские, как этнос, а Россия – вторична, является результатом их замысла и труда. Не Империя является творцом русских, а русские являются творцами Империи. И, подобно гоголевскому герою, могут воскликнуть с полным правом: «Я тебя породил, я тебя и убью!» Русские остаются, а империи приходят и уходят, - но, конечно, не бесследно...
Московско-Петербургская Империя сформировала второй слой русского и закрепила его в таких бессмертных продуктах, как русский литературный язык и русская классическая культура XIX – начала XX века. Таким образом, к 1913 г. добавился новый слой в «начинке» этнонима. «Русские - этнос, сложившийся из тех потомков Новгородско-Киевской Руси, которые в ходе своего исторического развития создали Российскую Империю, великий русский язык и великую русскую культуру».
Заметим, что Романовы, как создатели и модернизаторы Российской Империи, весьма органично смотрятся именно как хранители преемственности от старой Руси – к новой России. Романовы – выходцы из Пскова, который менее всего был затронут татарским влиянием и дольше всех хранил традиции Новгородско-Киевской Руси. С приходом Романовых к власти, «московско-татарский» уклон в новом общерусском государстве был постепенно преодолен, оно постепенно возвращается на европейскую колею.
Уже по этой причине Российскую Империю следует рассматривать не как «тюрьму народа», а как «личинку» будущего русского национального государства. С 60-х гг. XIX века эта личинка уже доросла до стадии куколки, увеличивались гражданские права населения, развивались программы по народному образованию, шла быстрая эволюция Империи в сторону парламентской конституционной монархии с тотальным доминированием русского населения, осознающего свое единство. Но произошел сбой.
1917 год разрушил «куколку» Империи, когда «бабочка» нации внутри еще не успела сформироваться. Образованный класс был изгнан и уничтожен, русские потеряли собственную государственность и надолго стали марионеткой в чужих экспериментах. В советское время произошло «урезание» русских до «этнических великороссов», тогда как две другие ветви единого народа – малороссы и белорусы, - стали официально трактоваться как отдельные нации, и постепенно привыкли считать себя таковыми. Это дает нам новую поправку к древнему этнониму. После 1991 г.,
«Русские - этнос, сложившийся из тех потомков Новгородско-Киевской Руси (и смешавшихся с ними), которые в ходе своего исторического развития создали Российскую Империю, великий русский язык и великую русскую культуру, а затем, в советскую и постсоветскую эпоху, сохранили верность Русскому Имени».
Именно этот смысл имеет русская запись в паспорте СССР.
В сущности, мы здесь ничего не изобретаем, а лишь немного упорядочиваем историческое легендирование русского, в основе сформировавшееся еще в XIX веке и закрепленное позднесоветской исторической школой. Это и хорошо: не требуется масштабного «переформатирования», которое наверняка приведет к расколу. В этой старой доброй концепции особенно хороша «кумулятивность»: можно обращаться и к опыту Новгорода, и к позитиву Петербургской империи, и даже советскую эпоху не нужно отбрасывать целиком. В то же время Империи здесь указано ее место: не «мать» русских, а лишь инструмент, временная форма. В отношении к советской эпохе тоже включен серьезный фильтр: позитивное значение в ней имеет только то, что каким-то образом «сохранило верность русскому имени».
Другая важная особенность: это историческое легендирование адекватно интуитивно ощущаемой нами границе между этнически русскими и другими народами России. Оно не включает в русские «посторонние» этнические группы (в полном их составе), поскольку те народы, которые включены в Россию уже в эпоху Московского Царства и далее, остаются при своем праве. Интегрируя в русское все достижения эпохи Романовых, мы, тем не менее, зачисляем в «этнически русские» не все население Российской Империи, а лишь тех, чьи предки (большая их часть) восходят к ареалу бывшей Киевской Руси, и кто в советское время не отрекся от русского имени. При этом не имеет значения, были они до Новгородско-Киевской эпохи восточными славянами, финнами или представителями литовских племен. Применительно к той эпохе, русские у нас еще не этнос, а «гражданская нация». Поэтому у нас не происходит «широпаевского экстрима» с «деконструкцией» русских и возвращением к племенным союзам кривичей, вятичей и т.п.
Это определение также включает в русские всех, кто за много поколений сроднился и смешался с потомками Новгородско-Киевской Руси до степени неразличимости, забыл о своей альтернативной идентичности и не поддался на соблазн «разрусения» в советскую эпоху. Таким образом, не нужно записывать в русские всех татар целиком, но не требуется и «скрести» русских, выискивая татарские корни, актуальные много столетий назад.
На что здесь еще следует обратить внимание? В истории не было такой эпохи, когда самоназвание «русские» совпадало по значению с «гражданской нацией» какого-либо государства и было определяемо именно этим «общегражданским» смыслом. Единственное государство, которое могло бы на это претендовать – Новгородско-Киевская Русь – распалось еще до того, как обрел актуальное значение этноним «русские» и связанные с ним смыслы. Для всех последующих государственных конструкций этнос – первичен, государство – вторично. При этом, разумеется, нельзя отрицать, что существовавшие на русской земле государства серьезно повлияли на развитие этноса, как в хорошую, так и в плохую сторону.
Наконец, в этом историческом легендировании есть задел и на будущее. Важно, что из трех братских народов «русский» вычленяется не по генам и даже не по культуре, а по своему отношению к общерусскому единству, к русскому языку и русской классической культуре. Для значительной части белорусов и украинцев «переход в русские» возможен не путем долгой ассимиляции, как для других народов, а путем волевого политического решения – «денонсации» отречения, навязанного советской эпохой. При этом не требуется отрекаться от своих малороссийский или белорусских корней, забывать местный диалект и культуру. Просто нужно считать это региональными вариантами русской нации.
«Русские» - это не «пустой знак», под который можно подвести что угодно, а жестко определенная и документально удостоверенная этническая общность. Решающими для «этнизации» русских оказались советские десятилетия, когда русских на государственном уровне определили как этнос, в ряду других этносов, и переписали персонально, вплоть до каждого отдельного человека. «Русские по советскому паспорту», то есть те бывшие граждане Российской Империи, которых большевикам не удалось склонить к убеганию в альтернативные идентичности, это и есть «настоящие русские». Русский с 1917 года – тот, кто не отрекся от русского имени в эпоху советских и постсоветских гонений. Это историческое легендирование можно довести вглубь, вплоть до Киевской Руси.
Военная интервенция великих держав в Китай 1900 года является одной из неизвестных страниц русской истории. В «Большой советской энциклопедии» эти события описывались как агрессия империалистических держав против народа Китая, а большевистские учебники предпочитали воспевать совершенно иные события того времени. В новой советской историографии просто не нашлось места героям Пекинской кампании.
Однако память о взятии китайской столицы в 1900 году не должна исчезнуть из жизни русского человека. Ведь штурм Пекина стал настоящим торжеством западного цивилизованного мира, частью которого всегда была и Россия. Участвуя в усмирении Китая наряду с другими великими державами, наша империя, пожалуй, в последний раз за свою историю выступила в роли мирового жандарма, хранителя старых европейских ценностей от азиатского варварства. О тех событиях, когда мы со всем западным миром усмиряли трудящихся, особенно важно помнить сейчас, когда с Востока нависает новая угроза, а евразийская нечисть всячески пытается поколебать нашу европейскую идентичность.
