Скелет в эстонском шкафу

Скелет в эстонском шкафу 

96 лет назад, в декабре 1919 г., завершилось существование Северо-Западной белой армии Юденича. Ее боевой путь был очень не простым. В 1917-18 гг. Прибалтику и Псковскую губернию оккупировали немцы. В Финляндии местные большевики схлестнулись с националистами, которых возглавил К.Г. Маннергейм (бывший генерал царской армии). Пригласив немцев, они выгнали своих красных. Но осенью 1918 г. рухнула в революцию Германия. Оккупационные части эвакуировались на родину. В Пскове начала создаваться белогвардейская Северная армия полковника Неффа. Сформировать ее не успели. Вслед за уезжающими немцами хлынули красные. Отряды Неффа обороняли Псков, но их обошли с двух сторон. Остатки белых с трудом вырвались и разделились.

Часть их отступила в Эстонию. Заключила договор, что присоединяется к частям эстонского ополчения, формируемым для защиты республики. Возглавил этот отряд генерал Родзянко. Другая часть отходила в Латвию. Здесь тоже создавались силы самообороны, Балтийский Ландсвер. В его состав вошел русский отряд Ливена. Отстоять Ригу Ландсвер не сумел, был разбит. Латвийское правительство бежало в Либаву. Но оно запросило о помощи Германию, выделившую добровольческие части, взявшуюся снабжать латышей оружием, амуницией. Красных остановили, а потом погнали назад.     

В Эстонии дело обстояло иначе. Тут правительство повело ярую национал-шовинистическую политику – против немцев. Конфисковало земли немецких помещиков, поувольняло немцев-чиновников. Тем самым заслужило поощрение Англии. Появилась британская эскадра, прикрыла и помогла защитить Таллин. Началась поддержка снабжением и вооружением эстонской армии. Взяли на обеспечение и русских, сражавшихся за Эстонию.

Много русских беженцев находилось и в Финляндии, в первые месяцы после революции пересечь границу было легко. В январе 1919 г. тут возник «Русский комитет» под руководством генерала от инфантерии Николая Николаевича Юденича. Это был герой русско-японской и Мировой войн. Полководец, не знавший ни единого поражения, громивший турок под Сарыкамышем и Алашкертом, бравший Эрзерум и Трапезунд. Один из немногих кавалеров ордена Св.Георгия II степени (I степени не имел никто).

Весной 1919 г. представители Белого Движения в Париже генералы Щербачев и Головин представили Верховному Правителю Колчаку доклад о необходимости создания из стратегических соображений нового, «эстляндско-финляндского» фронта с задачей наступления на Петроград. Для этого предлагали объединить отряды Родзянко, Ливена и те войска, которые сформирует в Финляндии Юденич при поддержке Маннергейма. Колчак согласился и назначил Юденича главнокомандующим новым фронтом. Была издана довольно расплывчатая декларацию Северо-Западной армии о возрождении России на основах «народовластия», созыве Учредительного Собрания, демократических свободах, праве наций на самоопределение, передаче земли крестьянам.

Но реальное создание армии застопорилось. Юденич повел переговоры с Маннергеймом – вступление в войну Финляндии, имевшей довольно сильную армию, гарантировало стопроцентное взятие Петрограда. Маннергейм в принципе соглашался. Однако финские националисты опасались возрождения сильной России. Вмешались и державы Антанты. Их «единая и неделимая» тоже не устраивала ни в коем случае. Они делали ставку на расчленение России и национальные новообразования. В переговоры встрял руководитель союзных миссий в Прибалтике английский генерал Гофф. Участник этих заседаний генерал Марушевский писал – Гофф сделал буквально все, чтобы финны не выступили на стороне белых.

 В итоге были выработаны весьма странные условия. От белогвардейцев требовалось не только признать независимость Финляндии, но и отдать ей Карелию, Кольский полуостров. Причем даже за такую цену военные действия финнов против большевиков отнюдь не гарантировались! Обещалось лишь то, что уступки станут “почвой для подготовки общественного мнения к активному выступлению”. Юденич запросил Колчака, и Верховный Правитель отверг такие требования. Сам Маннергейм, несмотря на симпатии к белогвардейцам, оказать им помощи не мог, он был только временным правителем страны. А в июне в Финляндии состоялись президентские выборы, западные державы активно поддержали соперника Маннергейма Стольберга, лидера «партии мира». Он встал у руля государства, и вопрос о союзе финнов с белогвардейцами снялся с повестки дня. Им даже не разрешили создавать отряды на территории страны, и Юденич перебрался из Хельсинки в Эстонию.

Здесь корпус Родзянко одерживал успехи. Он помог эстонцам освободить их земли, а 13 мая прорвал советскую оборону под Нарвой, вступил на территорию Петроградской губернии. Корпус был небольшой, 7 тыс. штыков и сабель. Но уже и в самом Петрограде назрело недовольство большевиками, составлялись заговоры. А главное – колебался Балтфлот. Моряки, “краса и гордость революции”, воочию видели, к каким бедствиям привела Россию эта революция. Открывалась реальная возможность перетянуть их на сторону белых – а после этого овладеть Петроградом не составило бы труда. Если поднимется против красных Кронштадт, где уж удержаться “северной столице”?

Об этом уже думали сами моряки, на некоторых кораблях команды сговаривались при удобном случае перейти к Юденичу и Родзянко. «Первой ласточкой» стали два эсминца. Подняли якоря и после недолгого плавания причалили в Таллине. Но англичане… отдали корабли Эстонии! Экипажи интернировали, несколько человек расстреляли. В Кронштадте об этом стало известно. Ясное дело, что другие моряки не стали повторять печальный опыт. Нет, британцы оказались совершенно не заинтересованы в переманивании флота. Они ставили другую задачу – уничтожение Балтийского флота. Чтобы его не было ни у какой России -  ни красной, ни белой. Год назад они предприняли попытку затопить корабли через наркома по военным и морским делам Троцкого. Тогда флот спас ценой своей жизни начальник морских сил Балтики Щастный.

Теперь попытку повторили. В мае англичане вдруг предприняли атаку Кронштадта торпедными катерами. Потопили один крейсер, но русские моряки показали, что еще не утратили свое мастерство. Атаку отбили, уничтожили британский эсминец и подводную лодку. Однако после этого о переходе на сторону противника не могло быть и речи. Балтийцы озлобились и готовились драться всерьез.

Тем не менее, во многих частях еще сохранялись антикоммунистические настроения. В июне восстали форты “Красная горка”, “Серая лошадь” и “Обручев”, охранявшие южное побережье Финского залива. В них насчитывалось 6,5 тыс. бойцов, имелись богатые склады вооружения, боеприпасов, провианта. Момент для удара на Петроград, был исключительно благоприятным! Дорога оказалась фактически открытой. Белое командование молило англичан прислать военные корабли, прикрыть восставшие форты с моря. Нет. Просьбы услышаны не были. Британская эскадра торчала по соседству, в Таллине и Хельсинки, а на помощь повстанцам  двинуться даже не подумала. Зато подошли линкоры и крейсера из Кронштадта, принялись расстреливать форты крупнокалиберной артиллерией. После 52 часов бомбардировки гарнизон оставил раздолбанные укрепления и ушел на соединение с белыми.

А армия Родзянко воевала сама по себе. Начала она хорошо, взяла Псков, Ямбург, Гдов. Но едва она вышла за пределы Эстонии, ее сняли со снабжения эстонской армии. Оружие и боеприпасы оставалось добывать только за счет трофеев. Денег не было, жалованья не выдавалось, люди голодали. С завистью смотрели на эстонцев, щеголявших в английском обмундировании и обуви, а сами ходили в рванье. Занятые русские районы - неплодородные, ограбленные продразверсткой, не могли даже прокормить войска, и белогвардейцы по два месяца не видели горячей пищи.

Правда, англичане пообещали, что необходимое снабжение будет отгружено в мае. Но ничего не прислали ни в мае, ни в июне, ни в июле. А на запросы Юденича генерал Гофф отвечал примерно так, как гонят со двора нищего попрошайку. Писал, что “эстонцы уже купили и заплатили за то снаряжение, которое сейчас получили”. “За помощь великой России в дни войны союзники будут навсегда благодарны. Но мы уже более чем возвратили наш долг натурой” (так оценивалась помощь армиям Колчака и Деникина – которым, кстати, в данное время тоже ничего не присылали). Наступление выдохлось.

Между тем, красные наращивали силы. В Петроград для организации обороны были присланы Сталин и Петерс. Навели порядок, пресекли панику. По городу прокатились массовые облавы и чистки, уничтожались гнезда назревших мятежей и заговоров. Объявлялись мобилизации, подходили эшелоны подкреплений с других фронтов. Поредевшие части Родзянко стали теснить обратно к границе.

Другой белогвардейский корпус, князя Ливена, достиг в это время 10 тыс. штыков и сабель, вместе с Балтийским Ландсвером завершал освобождение Латвии. Но и здесь завертелись интриги Антанты. Генерал Гофф стал играть роль главного распорядителя судеб Прибалтики. Латышское правительство и Ландсвер английские политики и военные расценивали как «прогерманские» - и противопоставили им «пробританскую» Эстонию. Не только противопоставили, а натравили на латышей. Эстонская армия начала против них войну, опрокинула Ландсвер. Осадила Ригу, обстреливая ее из орудий.  

Тут-то выступили верховные арбитры, и Гофф продиктовал условия мира. Латвия должна была заключить союзный договор с Эстонией. Из Ландсвера изгонялись все “прогерманские элементы”, даже и местные, прибалтийские немцы. А сам Ландсвер переходил под командование английского полковника Александера. Русский корпус Ливена подчинялся Ландсверу лишь в оперативном отношении – в политическом он признавал высшей властью правительство Колчака. Но и судьбу этого отряда решил Гофф. Предписывалось очистить его от “германофильских элементов”, сдать полученное от немцев тяжелое вооружение и технику и перебазироваться в Эстонию. Многих это возмутило, и отряд раскололся. Часть выполнила приказ и отправилась под Нарву в распоряжение Юденича. Другая часть во главе с генералом Бермондом отказалась подчиниться и образовала самостоятельную, Западную Добровольческую армию.

Но и в Эстонии было худо. Ее правительство после ожесточенных антигерманских гонений перенацелилось на новое направление – русофобское. Летом 1919 г. таллинская пресса, министры, парламентарии принялись раздувать пропагандистскую кампанию против “русского империализма”, якобы угрожающего их независимости, против “панрусских правительств Колчака и Деникина и Северо-Западной армии, сражающейся под их знаменами”. А Северо-Западная армия существовала без тыла, полностью зависела от эстонцев и их западных покровителей. Белогвардейцы подвергались постоянной травле и унижениям. Например, вагон самого Юденича, ехавшего в Таллин на совещание с англичанами, отцепляли от поезда по прихоти станционного коменданта.

 А в августе в отсутствие Юденича генерал Гофф и его помощник Марш собрали в Таллине русских общественных деятелей, промышленников, и потребовали от них тут же, не выходя из комнаты, сформировать “демократическое правительство”. Был заранее готов и список министров. Причем первое, что должно было сделать “правительство” – “признать абсолютную независимость” Эстонии. На все про все давалось 40 минут. В противном случае, как грозили англичане, “мы будем вас бросать”, и армия не получит ни одной винтовки и пары сапог. Юденич, находившийся в Нарве, прислал телеграмму, чтобы без него не принималось кардинальных решений. А деятели, собранные в “правительство”, засомневались, согласится ли Юденич с односторонним признанием Эстонии, без каких-либо взаимных обязательств. Гофф и Марш ответили, что на этот случай “у нас готов другой главнокомандующий”. О телеграмме Юденича выразились, что она “слишком автократична, она пришлась нам не по вкусу”.

У Северо-Западного “правительства”, сформированного столь необычным способом, не было выбора. Оно выполнило все требования. Англичане по-своему оценили вынужденное послушание. Все же прислали пароходы с грузами для армии. Кстати, объем этой помощи впоследствии преувеличивался советскими источниками, чтобы объяснить свои поражения. На самом же деле, союзники прислали всякий хлам, оставшийся от Мировой войны. Из танков, отгруженных Юденичу, оказался исправен только один, из аэропланов – ни одного. Но все равно, армия хоть смогла одеться, обуться, зарядить винтовки и орудия. И воспрянула духом, снова обретая боеспособность. Из Латвии прибыли части Ливена - 3,5 тыс. солдат и офицеров, прекрасно вооруженных и закаленных в победных боях. Численность войск Юденича достигла 15-20 тысяч человек.

28 сентября они перешли в наступление. 7-ю и 15-ю красные армии опрокинули. Победно вступили в Ямбург, взяли Лугу. А 10 октября, перегруппировав силы, Юденич нанес основной удар, на Петроград. Деморализованные большевики удирали, сдавая город за городом. Пали Гатчина, Павловск, Красное Село, Царское Село, Лигово. Большевики разрабатывали планы уличных боев, строили баррикады. Начали эвакуацию города, вывозя по 100 вагонов с сутки. Хотя многие считали это бессмысленным. Были уверены, что падение Петрограда вызовет развал, восстание и крушение самой Советской власти. Среди большевиков царила паника. Готовились уходить в подполье, удирать за границу…

Для спасения положения в Питер примчался Троцкий. Порядок он наводил драконовскими мерами. В частях, бежавших с поля боя, устраивал «децимации» - расстреливал каждого десятого. Провел массовую мобилизацию в армию, подгребая в нее рабочих, “совслужащих” и даже “буржуев”. Таких ополченцев вооружали пиками, полицейскими шашками, а то и ничем. А за спиной ставили пулеметы и гнали в атаки. Это оборачивалось дикими бойнями, на Пулковских высотах полегло 10 тыс. мобилизованных. Но достигался выигрыш времени, чтобы перебросить соединения из других областей России.

Вообще про поезд Троцкого в гражданскую войну ходили легенды – там, где он появлялся, положение выправлялось, поражения сменялись победами. Объясняли это тем, что с наркомом разъезжал штаб опытнейших военных специалистов, поезд и сам мог поддержать бой личной “гвардией” Троцкого, тяжелыми морскими орудиями. Хотя на нем имелось  вооружение, куда более опасное, чем пушки. Мощная радиостанция, позволявшая связываться даже со станциями Англии, Франции, Испании.

И можно выявить некую загадочную (или не совсем загадочную?) закономерность. Когда красным приходилось туго, и Лев Давидович прибывал выправлять ситуацию, по “совпадениям” начинались неполадки в белых тылах! Причем неполадки были так или иначе связаны с иностранными державами. А Лев Давидович – опять же, по “совпадению”, всегда очень умело пользовался затруднениями, возникшими у противника. Так было и в октябре 1919 г. под Петроградом.

По соглашениям, которые Юденич сумел достичь с союзниками и эстонцами, белые войска наносили главный удар. А второстепенные участки на флангах занимали эстонские части. На эстонцев возлагались и переговоры с гарнизоном форта «Красная Горка». Там солдаты и командиры опять проявляли колебания, выражали готовность перейти на сторону белых. Приморский же фланг должен был прикрывать английский флот. Но никаких переговоров с Красной Горкой эстонцы даже не начали. Мало того, в решающий момент эстонских частей на фронте вообще не оказалось. Они ушли! Бросили позиции. Не появились и британские корабли. Они получили вдруг другой приказ, и вся английская эскадра, находившаяся на Балтике, удалилась в Ригу.

А Троцкий с поразительной “прозорливостью” направил прибывающие свежие дивизии именно на оголившиеся участки. Приказал высадить в тылу Юденича морские десанты. Северо-Западная армия очутилась почти в полном окружении, стала пробиваться назад. А причину случившегося эстонцы не сочли нужным скрывать. Таллинское правительство заявляло: “Было бы непростительной глупостью со стороны эстонского народа, если бы он сделал это” (т.е. помог белогвардейцам победить). В меморандуме от 16 декабря 1919 г. эстонский премьер-министр Тениссон и министр иностранных дел Бирк проговорились: “... Два месяца тому назад Советское правительство сделало эстонскому правительству мирное предложение, открыто заявляя, что готово признать самостоятельность Эстонии и отказаться от всяческих наступательных действий против нее”. Таким образом, как раз в октябре, в разгар боев за Петроград, начались закулисные переговоры.

В ноябре-декабре остатки армии Юденича вместе с толпами гражданских беженцев хлынули через эстонскую границу. Но их встретили дикой злобой и репрессиями. Очевидец писал: “Русских начали убивать на улицах, запирать в тюрьмы и в концлагеря, вообще притеснять всеми способами. С беженцами из Петроградской губернии, число коих было более 10 тысяч, обращались хуже, чем со скотом. Их заставляли сутками лежать при трескучем морозе на шпалах железной дороги. Масса детей и женщин умерли. Все переболели сыпным тифом. Средств дезинфекции не было. Врачи и сестры при таких условиях также заражались и умирали. Вообще картина бедствия такова, что если бы это случилось с армянами, а не с русскими, то вся Европа содрогнулась бы от ужаса”. Зимой эстонцы держали людей за колючей проволокой под открытым небом. Не кормили.

А официальный Таллин в меморандуме от 16 декабря нагло заявлял: “Эстонские военные и гражданские власти делают все, что они считают возможным и нужным делать. Им совершенно невозможно снабжать русские части... одеждой, так как Эстонское правительство не имеет ее в достаточном количестве. Сверх того, Северо-Западная армия была богато снабжена продовольствием и обмундированием... Принимая во внимание свой малый запас продовольствия, Эстонское правительство не может допустить, чтобы столь большие массы кормились, не давая в обмен своей работы...” Под этим поводом интернированных гоняли на лесоповал, строительство дорог и другие каторжные работы. Тысячи людей погибли.

Все это происходило при полном попустительстве Антанты. А Троцкий за оказанные услуги щедро расплатился. 5 декабря с Эстонией было заключено перемирие, а 2 февраля – Тартусский договор, по которому эстонцам в придачу к их национальной территории отдали 1 тысячу кв.км русских земель.